1. Юридические лица, учредители (участники) которых обладают правом участия (членства) в них и формируют их высший орган в соответствии с пунктом 1 статьи 65.3 настоящего Кодекса, являются корпоративными юридическими лицами (корпорациями). К ним относятся хозяйственные товарищества и общества, крестьянские (фермерские) хозяйства, хозяйственные партнерства, производственные и потребительские кооперативы, общественные организации, общественные движения, ассоциации (союзы), товарищества собственников недвижимости, казачьи общества, внесенные в государственный реестр казачьих обществ в Российской Федерации, а также общины коренных малочисленных народов Российской Федерации.
Юридические лица, учредители которых не становятся их участниками и не приобретают в них прав членства, являются унитарными юридическими лицами. К ним относятся государственные и муниципальные унитарные предприятия, фонды, учреждения, автономные некоммерческие организации, религиозные организации, публично-правовые компании.
2. В связи с участием в корпоративной организации ее участники приобретают корпоративные (членские) права и обязанности в отношении созданного ими юридического лица, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Кодексом.
(Статья дополнительно включена с 1 сентября 2014 года Федеральным законом от 5 мая 2014 года N 99-ФЗ)
Комментарий к статье 65.1 ГК РФ
1. Правила комментируемой статьи раскрывают провозглашенное абз. 2 п. 3 ст. 48 ГК РФ деление юридических лиц на корпоративные и унитарные организации. Появление этих правил является прямым следствием включения "отношений, связанных с участием в корпоративных организациях или с управлением ими (корпоративных отношений)", в предмет гражданского законодательства (абз. 1 п. 1 ст. 2 ГК в редакции Федерального закона от 30 декабря 2012 г. N 302-ФЗ), т.е. гражданского (частного) права. Восстановление в отечественном гражданском праве такого деления юридических лиц, традиционного для большинства правопорядков, было одним из ключевых положений Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации и Концепции развития законодательства о юридических лицах <1>, лежащих в основе многих новелл новой редакции гл. 4 ГК РФ.
--------------------------------
<1> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации / Вступ. ст. А.Л. Маковского. М.: Статут, 2009. С. 48 - 49; Концепция развития законодательства о юридических лицах. Проект // Вестник гражданского права. 2009. N 2. С. 19.
Следует отметить, что в соответствии со ст. 13 ГК РСФСР 1922 г. юридические лица подразделялись на "объединения лиц" (т.е. корпорации) и "учреждения" (унитарные организации). Однако в условиях огосударствленного планового хозяйства надобность в корпорациях и в корпоративном праве отпала в силу господства в нем государственных предприятий (неизвестных никаким другим правопорядкам унитарных юридических лиц, не являющихся собственниками своего имущества). В рыночном имущественном обороте преобладающим видом юридических лиц являются корпорации, причем только они постоянно участвуют в предпринимательских отношениях, поскольку унитарные организации (к которым здесь относятся только фонды и учреждения) обычно действуют с некоммерческими ("идеальными") целями. Поэтому признание корпораций самостоятельным и притом основным видом юридических лиц (вытекающее из признания корпоративных отношений неотъемлемой составной частью предмета гражданского права) представляет собой важный шаг на пути реального преобразования отечественного имущественного оборота в гражданский оборот рыночного типа, тогда как сохранение в качестве его профессиональных участников унитарных организаций коммерческого характера (государственных и муниципальных предприятий) свидетельствует о сохранении элементов прежнего правопорядка и переходном характере экономических отношений и их гражданско-правового оформления.
2. В абз. 1 п. 1 настоящей статьи содержится законодательное определение понятия корпорации, закрепляющее две главные особенности (два признака) этого вида юридических лиц: 1) участие (членство) в них их учредителей (участников) и 2) формирование ими высшего органа юридического лица.
Первый, традиционный и общепризнанный признак корпорации вытекает из существа корпоративных отношений как отношений участия (членства), прямо закрепленного в абз. 1 п. 1 ст. 2 ГК РФ (в редакции Федерального закона от 30 декабря 2012 г. N 302-ФЗ). В этих отношениях общий принцип отделения имущества юридического лица от имущества его учредителей (делающее возможным выступление юридического лица в качестве самостоятельного участника гражданских правоотношений) приобретает необходимое своеобразие: хотя имущество, переданное корпорации ее участниками (учредителями), перестает быть объектом их права собственности (даже долевой), они, однако, остаются ее членами, имеющими возможность участвовать в формировании воли созданного ими юридического лица, в том числе по поводу использования уже не принадлежащего им имущества корпорации.
Второй признак корпорации неизвестен традиционной теории корпоративного права. Он не был предусмотрен первоначальной редакцией комментируемой статьи и появился лишь в окончательной редакции Федерального закона от 5 мая 2014 г. N 99-ФЗ. При этом он вызывает сомнения в своей обоснованности, поскольку, с одной стороны, учредители (участники) корпорации формируют не только ее высший орган, но и иные ее органы, а с другой стороны, учредители унитарных организаций обычно также формируют высшие (или единственные) органы этих юридических лиц.
Возможно, слово "формируют" в данном случае следует понимать не в смысле "создают", а в смысле "составляют". Иначе говоря, особенностью гражданско-правового статуса корпорации по мысли отечественного законодателя является еще и то обстоятельство, что ее учредители (участники) по существу автоматически составляют ее высший орган (общее собрание). Возможно, этим также хотели отметить особенность второй составной части корпоративных отношений, - отношений по управлению корпоративными организациями (абз. 1 п. 1 ст. 2 ГК в редакции Федерального закона от 30 декабря 2012 г. N 302-ФЗ). Вряд ли, однако, такое дополнение можно считать вполне удачным.
3. Во втором предложении абз. 1 п. 1 комментируемой статьи закреплен исчерпывающий перечень (numerus dausus) отдельных видов корпораций. Наряду с традиционными, для всякого правопорядка пятью видами корпораций - хозяйственными товариществами, хозяйственными обществами и кооперативами, а также некоммерческими корпорациями - общественными организациями и ассоциациями (союзами), здесь названы еще и пять новых самостоятельных видов корпораций, ранее неизвестных отечественному праву, а в большинстве случаев - и каким-либо иным правопорядкам:
1) крестьянские (фермерские) хозяйства (см. ст. 86.1 ГК в ред. Федерального закона от 30 декабря 2012 г. N 302-ФЗ);
2) хозяйственные партнерства <1>;
--------------------------------
<1> Федеральный закон от 3 декабря 2011 г. N 380-ФЗ "О хозяйственных партнерствах" // Собрание законодательства РФ. 2011. N 49 (ч. V). Ст. 7058.
3) реестровые казачьи общества (см. ст. 123.15 ГК и комментарий к ней);
4) общины коренных малочисленных народов (см. ст. 123.16 ГК и комментарий к ней);
5) товарищества собственников недвижимости (см. ст. 123.12 ГК и комментарий к ней).
Объявление большинства этих организаций самостоятельным видом юридических лиц не вызывалось какой-либо настоятельной практической (экономической или политической) необходимостью. Так, крестьянские (фермерские) хозяйства как таковые в принципе не нуждаются в самостоятельной юридической личности (при необходимости их участники могут объединяться в обычные товарищества, кооперативы или в общества с ограниченной ответственностью). Из этого исходил и первоначальный вариант новой редакции гл. 4 ГК РФ. Однако впоследствии под лоббистским давлением они были признаны особым видом юридических лиц - коммерческих корпораций (по сути - разновидностью хозяйственных товариществ) Федеральным законом от 30 декабря 2012 г. N 302-ФЗ, включившим в ГК новую ст. 86.1.
Гражданско-правовой статус казачьих обществ как юридических лиц - участников гражданских правоотношений принципиально ничем не отличается от гражданско-правового статуса других общественных организаций граждан. Общины коренных малочисленных народов, как следует из норм специально посвященного их статусу федерального закона, в действительности представляют собой разновидность потребительских кооперативов <1>. Единственным формальным основанием "обособления" тех и других является специальное упоминание о них как об особых организационно-правовых формах некоммерческих организаций в Федеральном законе "О некоммерческих организациях" <2>, нормы которого законодатель предпочел положениям, содержавшимся в первоначальной редакции проекта изменений гл. 4 ГК РФ.
--------------------------------
<1> См.: ст. ст. 8, 10 - 17 Федерального закона от 20 июля 2000 г. N 104-ФЗ "Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации".
<2> См.: ст. ст. 6.1 и 6.2 Федерального закона от 12 января 1996 г. N 7-ФЗ "О некоммерческих организациях" (Собрание законодательства РФ. 1996. N 3. Ст. 145) в редакции Федерального закона от 1 декабря 2007 г. N 300-ФЗ (Собрание законодательства РФ. 2007. N 49. Ст. 6061) и в редакции Федерального закона от 3 июня 2009 г. N 107-ФЗ (Собрание законодательства РФ. 2009. N 23. Ст. 2762).
Хозяйственные партнерства, не имеющие аналогов не только в российском праве, но и ни в одном из развитых зарубежных правопорядков, были искусственно созданы якобы специально для нужд развития "инновационной экономики" (первоначально речь шла о "товариществах на вере, создаваемых для осуществления инновационной предпринимательской деятельности"). Однако в окончательной редакции посвященного им закона они утратили всякую связь с инновациями, но стали настолько одиозной организационно-правовой формой <1>, что законодатель не включил нормы об их статусе непосредственно в Гражданский кодекс, хотя и вынужден был упомянуть о них, соблюдая принцип исчерпывающего перечня юридических лиц, закрепленный в новой редакции п. 2 ст. 48 ГК РФ.
--------------------------------
<1> Критический анализ гражданско-правового статуса хозяйственных партнерств содержится в заключениях Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства, посвященных соответствующим законопроектам (см.: Вестник гражданского права. 2011. N 2. С. 214 - 217; N 4. С. 211 - 223).
Более того, все эти новые виды корпораций без всякой нужды резко расширили перечень признаваемых законом видов юридических лиц, тогда как задачей законодателя должно быть его сужение: ведь сама конструкция юридического лица как "корпоративного щита", ограничивающего или исключающего ответственность его учредителей (участников) перед его кредиторами, является опасной для других участников гражданского оборота, которые по общему правилу отвечают по своим гражданско-правовым обязательствам всем своим имуществом.
Единственной оправданной в этом отношении новеллой можно считать появление товариществ собственников недвижимости, по сути объединивших в один вид юридического лица товарищества собственников жилья и садоводческие, огороднические и дачные некоммерческие объединения граждан. В таких некоммерческих корпорациях отсутствуют паевые отношения (что препятствует их отнесению к разновидностям потребительских кооперативов), но имеются весьма своеобразные отношения общей долевой собственности (подробнее см. ст. 123.13 ГК и комментарий к ней).
4. В абз. 2 п. 1 комментируемой статьи закреплено определение унитарной организации, а также дан исчерпывающий перечень (numerus clausus) таких видов юридических лиц, включающий шесть разновидностей.
В данном перечне прежде всего названы государственные и муниципальные унитарные предприятия, являющиеся реликтами прежнего правопорядка (огосударствленной плановой экономики) и отсутствующие в подавляющем большинстве современных правовых систем (не только высокоразвитых, но и, например, восточноевропейских). Первоначальный вариант изменений в гл. 4 ГК РФ предусматривал запрет на создание новых унитарных предприятий (кроме казенных), однако Федеральный закон от 5 мая 2014 г. N 99-ФЗ такого запрета не содержит. Тем самым не исключается дальнейшее развитие этой нерыночной организационно-правовой формы (см. ст. 113 ГК и комментарий к ней).
Изложенное относится и к учреждениям-несобственникам, ибо в классическом понимании учреждения - это унитарные юридические лица, являющиеся собственниками своего имущества и управляемые их учредителями (последнее обстоятельство отличает их от фондов). Новая редакция гл. 4 ГК рассматривает учреждения в их прежнем понимании, присущем исключительно правопорядку, основанному на огосударствленной, а не рыночной экономике (см. п. 1 ст. 123.21 ГК и комментарий к ней). Наряду с сохранением унитарных предприятий, это обстоятельство также свидетельствует о сохранении нерыночных элементов, присущих экономике переходного типа.
Автономные некоммерческие организации (АНО) в новой редакции ГК РФ по существу стали учреждениями в традиционно общепринятом понимании, т.е. унитарными организациями-собственниками, которыми (в отличие от фондов) управляют их учредители (см. особенно ст. 123.25 ГК и комментарий к ней). Ранее существование АНО как особого вида юридических лиц вызывало сомнения в своей обоснованности, ибо из сравнения содержания п. 1 ст. 7 и п. 1 ст. 10 Закона о некоммерческих организациях вытекала полная идентичность их гражданско-правового статуса и статуса фондов. Теперь эта несуразность устранена, а существование АНО как самостоятельного вида юридических лиц стало вполне оправданным.
Кодекс не упоминает о существовании некоммерческих партнерств (НП), что в соответствии с п. 2 ст. 48 ГК РФ означает прекращение существования названной формы юридических лиц, которое и ранее не вызывалось какой-либо особой необходимостью. В соответствии с п. п. 3 и 4 ст. 8 Закона о некоммерческих организациях НП по своей юридической природе принципиально ничем не отличалось от ассоциации (союза), имея лишь одну важную особенность - при его ликвидации (либо исключении участника из НП) члены НП могли получить соответствующую часть его имущества, оставшегося после расчетов с кредиторами (ликвидационную квоту). Данное обстоятельство противоречило статусу НП как некоммерческой организации и могло служить лишь основой для различных злоупотреблений. Поэтому подп. 5 п. 8 ст. 3 Федерального закона от 5 мая 2014 г. N 99-ФЗ установил, что со дня вступления его в силу к некоммерческим партнерствам применяются нормы ГК РФ об ассоциациях (союзах).
Уточнение статуса АНО и фактическое преобразование некоммерческих партнерств в ассоциации (союзы), несомненно, относятся к числу достижений новой редакции гл. 4 ГК РФ. Этого, к сожалению, нельзя сказать об упомянутых в абз. 2 п. 1 комментируемой статьи публично-правовых компаниях, ставших еще одной новой самостоятельной разновидностью унитарных юридических лиц.
Кодекс пока нигде не раскрывает их статус более подробно, ибо предполагается принятие специального Федерального закона "О публично-правовых компаниях" (первые варианты которого уже получили отрицательную оценку Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства <1>). По существу речь идет о попытках сохранения под видом "публично-правовых компаний" государственных корпораций и государственной компании, правовой статус которых определяется специальными законами (а также ст. ст. 7.1 и 7.2 Закона о некоммерческих организациях) и практически полностью выведен из-под действия общих норм ГК РФ о юридических лицах. Критика этой ситуации содержалась в Концепции развития гражданского законодательства РФ <2>, однако п. 6 ст. 3 Федерального закона от 5 мая 2014 г. N 99-ФЗ сохранил ее в неизменном виде. Один из вариантов законопроекта "О публично-правовых компаниях" предполагал включение в эту категорию еще и некоторых акционерных обществ со 100-процентным государственным участием, которым могли бы передаваться отдельные публично-правовые функции.
--------------------------------
<1> Вестник гражданского права. 2012. N 5. С. 139 - 144; 2013. N 2. С. 126 - 132.
<2> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 70, 71.
Несмотря на неясность понятия "публично-правовая компания" (и судьбы посвященного ей законопроекта), законодатель счел необходимым заранее упомянуть о нем в обновленном ГК РФ, что невозможно отнести к числу его достоинств. Положительным можно считать лишь то обстоятельство, что этим законодатель фактически продекларировал отказ от активно навязывавшейся современному отечественному законодательству категории "юридические лица публичного права" (что могло повлечь за собой лишь новые дополнительные трудности и вопросы).
Религиозные организации отнесены к унитарным юридическим лицам, несмотря на то, что в некоторых конфессиях они могут формироваться на началах фиксированного членства. Дело в том, что и в этих (относительно немногочисленных) случаях они (как, например, и государственные академии наук) все равно не становятся корпорациями в гражданско-правовом смысле, ибо не являются объединениями отдельных лиц, добровольно созданными ими на основе имущественных взносов для достижения общей цели. Вместе с тем следует подчеркнуть, что в гражданско-правовом статусе религиозных организаций не произведено (и не предполагалось производить) никаких изменений в сравнении с действующим законодательством.
5. Правило п. 2 комментируемой статьи является продолжением общего правила, установленного в п. 3 ст. 48 ГК РФ, которым закреплена традиционная для отечественного права классификация юридических лиц в зависимости от характера и наличия прав учредителей (участников) на имущество созданных ими организаций.
Необходимость в таких правилах первоначально возникла из-за того, что предшествовавший ГК РФ Закон РСФСР от 25 декабря 1990 г. "О предприятиях и предпринимательской деятельности" <1> исходил из того, что имущество хозяйственных товариществ и обществ (кроме акционерных обществ открытого типа) принадлежит их участникам на праве общей долевой собственности (п. 2 ст. 9, п. 2 ст. 10, п. 3 ст. 11). Поэтому в ГК РФ было изначально и прямо (expressis verbis) установлено, что в отношении имущества хозяйственных обществ и товариществ их участники (учредители) имеют не вещное право собственности, а лишь права требования, которые тогда были названы обязательственными. Разумеется, при этом имелись в виду прежде всего корпоративные права (хотя некоторые из них, например, право участника корпорации на получение объявленного дивиденда или определенной ликвидационной квоты, с равным основанием могут считаться обязательственными правами). Однако ни тогдашнее законодательство, ни доктрина не имели ясности относительно понятия корпоративных отношений, корпоративных прав и их юридической природы и даже прямо не включали их в предмет гражданского права.
--------------------------------
<1> Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1990. N 30. Ст. 418.
С восстановлением корпоративных отношений в качестве составной части предмета гражданского законодательства в абз. 1 п. 1 ст. 2 ГК РФ (в ред. Федерального закона от 30 декабря 2012 г. N 302-ФЗ) природа прав учредителей (участников) корпораций на имущество этих юридических лиц получила необходимую ясность. В свою очередь, это потребовало принципиального изменения формулировок ст. 48 ГК РФ, ранее неточно (и, следовательно, неправильно) говоривших об "обязательственных правах" участников хозяйственных обществ и товариществ, а также кооперативов на имущество этих юридических лиц (корпораций). Более того, указание на корпоративную природу названных прав теперь относится ко всем видам корпораций, включая и некоммерческие корпорации.
6. В качестве исключения, прямо предусмотренного нормами п. 2 комментируемой статьи, Кодекс допускает отдельные ситуации отсутствия у участников корпорации некоторых корпоративных прав. Так, вкладчики товарищества на вере (коммандитного) в соответствии с п. 2 ст. 84 ГК РФ не вправе участвовать в управлении его делами (поскольку они рискуют лишь своими вкладами в имущество коммандиты, тогда как полные товарищи (комплементарии) несут неограниченную ответственность по ее долгам всем своим имуществом, а потому только они получают право на управление ее делами). Таким образом, данное исключение вытекает из особенностей юридической природы коммандиты.
К сожалению, абз. 2 п. 1 ст. 66 ГК РФ теперь допускает и общую возможность закрепления в уставе хозяйственного общества или в корпоративном договоре его участников отступления от принципа пропорциональности объема их прав их долям в уставном капитале общества. В этих случаях "иной объем прав" участников корпорации не исключает как их "отказа" от некоторых из своих корпоративных прав, так и возложения на отдельных участников корпорации определенных дополнительных обязанностей. Особенно ясно эта возможность вытекает из новых правил о содержании корпоративных соглашений (п. 1 ст. 67.2 ГК) <1>, причем такие ограничения или лишения могут теперь предусматриваться и договором участников хозяйственного общества с его кредиторами и даже иными третьими лицами (п. 9 ст. 67.2 ГК), и учредительным договором о создании хозяйственного общества (п. 10 ст. 67.2 ГК).
--------------------------------
<1> Которые весьма далеко отошли от первоначальных предложений - ср.: Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 60 - 61; Концепция развития законодательства о юридических лицах. Проект // Вестник гражданского права. 2009. N 2. С. 49 - 51.
Прообразом этих правил стали нормы ст. 6 действующего Закона о хозяйственных партнерствах, которые допускают не только установление в соглашении об управлении партнерством любых отступлений от принципа пропорциональности, но и введение любых "иных прав и обязанностей" (помимо предусмотренных законом), причем не только для участников партнерства, но и для третьих лиц, согласившихся участвовать в таком соглашении. В результате этого становится возможным, например, управление таким партнерством не участвующими в нем (и не вносившими никакого имущества в его складочный капитал) третьими лицами и получение ими прибылей от его деятельности при одновременном освобождении их от обязанности нести какие-либо убытки. Названным Законом запрещено только полное устранение всех участников такого партнерства от управления его деятельностью (п. 3 ст. 5), а также отказ или ограничение их права знакомиться с документацией партнерства (п. 4 ст. 5).
Опасность и заведомая несправедливость таких правил для обычных участников гражданского оборота очевидны, однако законодатель согласился на их введение, преследуя цели "улучшения инвестиционного климата", максимального содействия свободе различных форм предпринимательства, а также повышения занимаемого Российской Федерацией места в различных зарубежных кредитных рейтингах. Обоснованность такого подхода, на котором при обсуждении проекта изменений в гл. 4 ГК РФ самым активным образом настаивали представители Министерства экономического развития РФ и рабочей группы по созданию Международного финансового центра, может показать только практика применения названных норм. Вместе с тем стоит заметить, что ничего подобного не предусматривает ни один из современных европейских гражданских кодексов, совершенствование которых никогда не определялось такого рода задачами. Едва ли поэтому рассмотренные новеллы можно отнести к числу наиболее передовых законодательных решений, украшающих кодифицированный акт.